Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]
— Плохие люди из Карпинска. Кто они?
— Просто люди, — пожал Альбертик плечами. — Которые едят других людей. Если смогут поймать.
— Их много?
— Альбертик не знает, — попытался он съехать с темы. — Не спрашивай про них. Они плохие. Мамуля не разрешает…
— Она не слышит тебя.
— Что?
— Твоя мамаша отдала концы полвека назад.
— Нет, — нервно ощерился Альбертик. — Зачем ты так говоришь? Это неправда.
— Последняя запись в её дневнике от ноября. Она ведь умерла зимой, да? А ты — совсем пацан. Нихера не умеешь. Без жратвы. Один, с трупом в землянке. Как ты поступил с ней, дружище? В жизни не поверю, что сумел вытащить наверх и похоронить. По крайней мере, целиком. Ты разрубил её, да?
— Замолчи, — прошипел Альбертик, попятившись в дальний угол.
— Разрубил топором, как свиную тушу.
— Замолчи, — обхватил он голову руками.
— Она ещё не успела стухнуть. Только небольшой душок. О… Так много мяса. А ты так голоден. Безумно голоден.
Альбертик сел и зажал голову между согнутых коленей.
— Замолчи-замолчи-замолчи…
— Я не виню тебя. Я всё понимаю. Но ты должен признать, что мамули больше нет. И это не твоя вина. Просто, так вышло.
Плечи старика затряслись от всхлипов.
— Знаешь, — продолжил я, — думаю, она бы одобрила твоё решение. Уверен, что одобрила бы. Это тебя спасло. А что может быть важнее для матери, чем жизнь своего ребёнка?
Альбертик не выдержал испытания жалостью и зарыдал в голос. А когда взял себя в руки и успокоился, начал говорить. Обо всём, не затыкаясь.
Из безудержного потока слов удалось выяснить, что квартирующие в Карпинске людоеды вовсе не местные, а пришлая лет пять назад банда, свихнувшаяся в полном составе на творящихся в этом городе странностях. Народу там — человек сорок. Сейчас уже за вычетом дюжины. А заправляет ими некая старуха, известная в банде как Чёрная Анна. Старуха, судя по всему, реально древняя, потому что даже Альбертик, отнюдь не вчера родившийся, называл её старой каргой. Анна, по его словам, была кем-то вроде колдуньи, если я верно помню обширно цитируемую моим информатором сказку о Бабе Яге, и могла управлять мороком. Но самое главное, что мне удалось выяснить, так это то, что банда Чёрной Анны частенько совершает набеги на окрестные поселения, в том числе и на Березники с Соликамском. А из этого следует, что у них есть транспорт.
— Ты видел у них машины? — спросил я Альбертика, когда тот приготовился присесть мне на уши с очередной историей о своём моральном разложении.
— Машины? Нет, не видел. Но слышал. Звук мотора. Когда твой друг Ткач проезжал по этой дороге, Альбертик как раз решил, что это они, и спрятался. Потому что, знаешь, если они поймают Альбертика…
— Да-да, я помню. Спустят с тебя шкуру, выпотрошат и засунут в кипящий котёл.
— Нет-нет-нет, — помотал головой Альбертик, возмущённый моим неточным пересказом. — Сначала засунут в кипящий котёл, а уж потом выпотрошат!
— Как скажешь.
— Это не шутки, — испуганно округлил старик глаза. — Ты не видел, что они делали с разведчиками из Убежища. А Альбертик видел. Хуже этого ничего быть не может.
— Может. Поверь.
— Хуже, чем свариться живьём?!
— Ну, подумай сам. Сколько ты протянешь в кипящем котле, да ещё со спущенной шкурой? Минуты. Я на месте плохих людей предпочёл бы запечь тебя в шкурах.
— Как это? — выдохнул Альбертик.
— Ничего сложного. Берётся один связанный старикан, две больших шкуры, большая игла, жилы и верёвка. Шкуры кладутся крест-накрест, старикан сажается в центр. Шкуры сшиваются жилами промеж собою. Нужно сделать так, чтобы башка начинки наружу торчала, но больших дыр между шеей и шкурами не было. Получается этакий кожаный кувшин. Вся эта конструкция подвешивается в метре над землёй, а снизу разводится костерок. Преимущество данного способа приготовления в том, что длится это дело несколько часов. Начинка медленно тушится в собственном соку. При чём, первый час обычно уходит на вырабатывание этого самого сока. Начинка пытается слезть с огня и раскачивает мешок, извивается там, орёт благим матом. При этом обильно потеет, опорожняет кишечник и мочевой пузырь. Ко второму часу выбивается из сил, и начинается собственно готовка. Сначала готовятся ноги, жопа и гениталии.
— Чего? — пискнул Альбертик, насилу разомкнув побледневшие губы.
— Причиндалы твои.
— А.
— Потом, к четвёртому-пятому часу, когда низ уже покрылся румяной корочкой, жар добирается до ливера. Тут хорошо бы взбодрить начинку шмалью позабористее, иначе отключится. А так будет в сознании, пока кишечник и почки доходят до кондиции. Подыхает начинка уже наполовину пропеченной. Время приготовления может быть и больше, если грамотно поддерживать нужный огонь. Говорят, особо умелые повара пекут по десять часов кряду.
В землянке повисла молчаливая пауза. Альбертик смотрел на меня, не мигая и, кажется, перестал дышать.
— Эй, — повёл я забинтованной клешнёй у него перед носом.
— Кто ты? — прошептал старик. — Кто ты такой?
— Человек. Просто человек. Который убивает других человеков. Если сможет поймать. Но перед этим я говорю с ними.
— Ты убьёшь Альбертика?
— Возможно.
— Почему?
— Потому, что возможно всё. А я не даю обещаний, которых не могу сдержать. Но если ты будешь вести себя хорошо, и я пойду на поправку, мы расстанемся добрыми друзьями. Скажу больше. Если поставишь меня на ноги, я избавлю тебя от соседей.
— Правда? — воспрял духом Альбертик. — Ты сможешь?
— Смогу.
— Один?!
— Нас двое, — кивнул я на Красавчика.
— Но их сорок!
— Тогда тебе лучше поторопиться с моим излечением, чтобы успеть до весны.
— До весны? — нахмурился старик.
— Будет обидно, если столько мяса пропадёт, стухнув.
— А что ты будешь делать потом?
— Потом… Двину на Запад. Хочу повидать старого друга. В последний раз.
Эпилог
Молодая голубоглазая женщина с СВД за плечом сидела на корточках возле врытой вертикально металлической плиты и водила ладонью по сухой прогретой солнцем земле перед нею.
— Мы ради этого сделали такой крюк? — раздражённо спросил стоящий рядом мужчина в степном камуфляже, поправляя висящий поперёк груди АКМ.
— Да, — ответила женщина.
— Ну, и кто здесь лежит?
— Кол, — кивнула женщина на плиту с темя выбитыми на ней буквами.
— Спасибо, я умею читать. Кто он?
— Охотник за головами, убийца, и просто хороший человек, — поднялась женщина на ноги и отряхнула ладони.
— Должно быть, он последний, из хороших людей, похороненных в Нижнем Новгороде, — язвительно заметил мужчина.
— Вероятно, — согласилась его спутница без тени иронии.
— Что он тут забыл?
— Проплывал мимо, — указала женщина на обгоревший остов трёхпалубного теплохода, зарывшийся в песчаный берег напротив развалин Кремля.
— Это была его посудина?!
— Да.
Мужчина присвистнул.
— Небедный сукин сын.
— Он много и усердно работал. И всегда доводил начатое до конца.
— Я тоже много работаю, и довожу до конца. А на теплоход так и не скопил.
— Хм… — усмехнулась женщина, глядя на каменистую землю возле надгробия. — Когда-то, очень давно, он связался с одним человеком, и они вместе отправились на Северный Урал за богатой добычей. Без транспорта. Зимой. Не имея чёткого плана. Не зная местности…
— Сумасшедший. Это ж самоубийство.
— Верно. А они дошли. Но человек, с которым он отправился на поиски, предал его и бросил умирать.
— Эка невидаль. Похоже, этот Кол не так уж и крут был, раз его кинули как лоха, — ощерился мужчина белозубой улыбкой.
— Он сумел выжить, — продолжила женщина, лишь поиграв желваками в ответ на неосторожную реплику, — и добраться до ближайшего города. Правда, чуть не остался калекой. Из него вынули девять пуль. Восстанавливался шесть лет.
— Везунчик, — хихикнул мужчина.
— А потом он ушёл на запад. Искать своего бывшего компаньона…
— Идиот. Это ж всё равно, что иголку в стоге сена искать. Через шесть-то лет. Походу, ему из башки десятую пулю достать забыли.
— И нашёл. Он его выследил. Подкараулил в ночлежке на окраине Иваново. Придушил прямо на крыльце, когда тот вышел перекурить. Связал, кинул в телегу и увёз.
— Зачем? Над трупом поглумиться.
— Он не убивал его. Нет. Привёз к себе в дом, посадил на цепь и заставил рыть тоннель. Подземный ход длиной в сто пятьдесят метров. Строительство заняло два года. Когда работа была окончена, он перестал кормить своего землекопа и наблюдал, как тот медленно умирает. А потом скормил его труп Красавчику.
— Кому?
— Дай мне лопату, — протянула женщина руку, игнорируя вопрос своего спутника.
